Просвещение

6.1. Шарль Луи Монтескье. Теория разделения властей в правовом государстве

1. Предварительные замечания: историзм как метод политической теории Монтескье

Монтескье принадлежит иному веку интеллектуальной истории Европы, чем Локк, - времени, которое известно под названием "века Просвещения" (еще одно название - "век философии"). Отличительной особенностью Просвещения является применение историзма в качестве методологии исследования общественно-политической проблематики. Монтескье (наряду с Вольтером, Дидро, Гольбахом и другими "энциклопедистами") был одним из родоначальников этой методологии.

Экскурс

Историзм просветителей, правда, носит своеобразный характер. Р. Дж. Коллингвуд отмечает, что "историческое мировоззрение Просвещения не было подлинно историчным", так как, с одной стороны, вся предшествующая история не интересовала просветителей до того момента, пока она не становилась историей современного духа, родственного их собственному, - историей научного духа: "Последний с точки зрения экономики представлял собой дух современной промышленности и торговли, а с политической точки зрения - дух просвещенного деспотизма"; до этого "все было суеверием и мраком, заблуждением и обманом" - варварской отсталостью. С другой, просветители не предлагали никакого исторического объяснения самого важного для них события в истории - происхождения современного научного духа; у них вообще не было теории исторической причинности, а следовательно, и возможности уразумения генезиса чего бы то ни было. Все это делало просветительскую историографию апокалипсичной и утопичной. Основываясь на идее о том, что человеческая жизнь всегда есть и была слепой и иррациональной, но способной вместе с тем быть обращенной в нечто рациональное, просветители видели в ней две тенденции - "тенденцию ретроградную, которую должна выявить история прошлого как зрелище иррациональных сил, и тенденцию прогрессивного ... политического развития, прогнозируемого и осуществляемого с целью учреждения нового тысячелетнего царства, в котором будут установлены законы разума" (курсив мой. - А. Ч.). Причина этого, по мнению Коллингвуда, состоит в том, что план построения науки о духе основывался на аналогии с науками о природе: природа дана нам и остается той же самой безотносительно к тому, познали мы ее или нет (деготь, например, если открыт его химический состав, перестает быть отходом производства и становится ценным сырьем; но сами химические открытия никак не изменяют природу дегтя). Человеческая природа также осмысливалась субстанционально, как нечто статичное, неизменный субстрат, лежащий в основе всего хода исторических изменений и человеческой деятельности. Отсюда: "... если наше более правильное понимание человеческой природы не вносит в нее никаких изменений, то каждое новое открытие в этой области разрешит проблемы, которые отягчают нас сегодня в силу нашего невежества, и никаких новых проблем не возникнет. Наше прогрессирующее познание человеческой природы поэтому постепенно избавит нас от различных трудностей, от которых мы страдаем сегодня, и человеческая жизнь в результате будет становиться все лучше и лучше ... И если успехи в развитии науки о человеческой природе будут настолько велики, что приведут к открытию фундаментальных законов, управляющих всеми ее проявлениями (а ... это казалось вполне возможным по аналогии с открытием фундаментальных законов природы учеными семнадцатого века), то наступит эпоха вечного блаженства".

Э. Кассирер, на наш взгляд, существенно уточняет вышеизложенное представление о соотношении логики социально-политического исследования просветителей и рационалистической методологии XVII в. - объясняя попутно основания синтеза универсалистски-рационалистической установки и историцистски-релятивистской тенденции Просвещения. С одной стороны, мышление XVIII столетия, как и в предыдущий век, проникнуто верой в единство и неизменяемость Разума. Он один и тот же для всех мыслящих субъектов, наций, эпох, культур. Но вместе с тем образцом для просветительского мышления служит ньютоновская, а не декартовская логика: логика анализа, а не математической дедукции, метод естествознания, дух систематизаторства, а не системотворчества. Если для Мальбранша, Спинозы, Лейбница разум является областью "вечных истин", которые равноприсущи божественному и человеческому духу (что мы познаем силой Разума, это мы находим непосредственно в Боге; каждый акт Разума обеспечивает участие в божественной сущности), то XVIII столетие "понимает под Разумом не сферу вечных истин, а энергию, силу, которую можно постичь только в ее осуществлении ... понятие разума имеет в виду не только бытие, но и действие" (согласно Дидро, главная сила разума - не в обладании истиной, но в движении). Это означает, что реальность природы, равно как и реальность социума, нельзя рассматривать в качестве просто данной, но по ее поводу следует задаваться вопросом о ее происхождении (т. е. о причинах как действующих началах, "принципах". - А. Ч.). Ведь только поставив по отношению к ней этот вопрос, можно будет подчинить ее господству закона и Разума. "Речь идет о том порядке, который проявляется в государственном и общественном состоянии. В этой сфере пассивное послушание и включение [в уже существующий социально-политический порядок] являются ограничением человека. Но как только в человеке просыпается сила мышления, она проникает и сквозь этот род действительности. Она требовательно спрашивает со своего судейского места об оправданности данной действительности (т. е. о ее причинах, или принципах. - А. Ч.). И процесс познания общественного бытия происходит так же, как процесс познания физической реальности. Вновь и прежде всего производится разложение на составные части: общегосударственная воля осмысливается как то, что составлено из единичных воль. Благодаря этой основной посылке удается рассмотреть государство как "тело" и применить к нему ту же методику, которая доказала свою плодотворность в раскрытии универсальной закономерности телесного мира". XVIII столетию в этом отношении предшествовал Гоббс, основным положением политической теории которого было "государство есть тело". Гоббсовское учение о государстве, равно как и его учение о природе, исходит из идеи, согласно которой человеческое мышление истинно постигает то, что само может создать из своих первоэлементов; всякое понятие при этом есть "каузальная функция". Просветительская концепция общества и государства наследует эти установки. Под обществом понимается "естественное тело", состоящее из частей, оказывающих взаимное влияние друг на друга. Речь идет о том, чтобы "так организовать целокупность этого тела, дабы никакой отдельный слой граждан посредством особых преимуществ не нарушал равновесие и гармонию целого ..." (Кондильяк. Трактат о системах. Ч. 2. Гл. XV). Эта формулировка, по мнению Кассирера, показывает, что у просветителей проблема социологии и политики в известной мере была преобразована в проблему статики, - в частности, такого же рода преобразование, как полагает немецкий исследователь, считал своей задачей и Монтескье ("О духе законов"): "Его знаменитое учение о "разделении властей" является применением основополагающей мысли о том, что только тот строй обеспечивает свободу, при котором отдельные силы стабильно взаимоограничены ...". Таким образом, в целом логика анализа общества у просветителей такова: исходить из наблюдаемых фактов, но не останавливаться на них как на голых фактах; расположение в опыте фактов "друг рядом с другом" должно быть переосмыслено и преобразовано в "друг в друге", форма агрегата должна перейти в форму системы. Последняя не должна быть навязана отдельным фактам извне, но должна вытекать из них самих: "принципы", которые мы везде ищем, - не начала, произвольно выбираемые мышлением, но всеобщие условия, к которым нас может привести всесторонний анализ фактически данного.Просветительская мысль восходит от особенного ко всеобщему, причем это всеобщее было бы невозможно вывести из отдельного, если бы оно там с самого начала не находилось в скрытой форме; с другой стороны, "принципы" приобретают релятивный характер; этот релятивизм не является поводом для скепсиса, а выражает поступательное движение разума.

Краткая предварительная характеристика метода Монтескье может выглядеть следующим образом.

1. Монтескье пользуется понятийно-терминологической сеткой Гоббса и Локка, являясь наследником традиции английской политической мысли XVII в. Однако еще важнее то, что он заявляет об отличии собственной терминологии от традиционной, вызванном новаторством своей теоретико-методологической установки. "Новые идеи, к которым я пришел, - отмечает Монтескье, обязывали меня приискать для них новые названия или употреблять старые слова в новом смысле. Наконец, он, как историк, отдает дань особенностям иных времен и эпох и требует устранения модернизации понятий: переносить в давно минувшие века все понятия своего времени - значит, обращаться к обильному источнику заблуждений. Тем, кто хочет переделать на новый лад древние времена, я повторю сказанное египетскими жрецами Солону: "О, афиняне! вы не более, как дети".

2. Исторический интерес Монтескье - это, в частности, интерес к "портретному" воссозданию смыслового содержания минувших эпох. Именно такого рода смысловое содержание (как внутреннюю основу целостности событий и явлений) он называет "духом". Его метод - метод индивидуализации, стремящийся удержать особенности времени. Причем, как просветитель, Монтескье противопоставляет духу минувших времен дух века Просвещения, кристаллизующийся в понятиях политико-правового разума, - в понятиях "естественных законов", главным среди которых является свобода.

3. Поэтому у Монтескье происходит переход от функционально-целевого метода анализа, присущего Гоббсу и Локку, к анализу фунционально-ценностному. Подобно Макиавелли, функционально рассматривая мораль и религию по отношению к выделяемой и отделяемой им от первых двух сфере политики (Монтескье подчеркивает в этой связи, что под словом республиканская добродетель он разумеет любовь к отечеству, т.е. любовь к равенству; это, говорит он, не христианская или нравственная, а политическая добродетель), он тем не менее считает универсальным мерилом "естественный разум", т.е. дух нравственности; особенно четко это проявляется при рассмотрении соотношения религии и политики, церкви и государства, а также при выделении универсальной нормативно-правовой основы сравнения различного рода законов и уяснения соотношения различных отраслей права. Стержень естественного права, свобода, выступает для него в качестве стандарта их соизмеримости.

4. Результатом исторического анализа является понятие большого общества ("общества обществ", как он сам выражается). В отличие от гоббсовского понятия "политического общества" как большого и устойчивого сообщества с длительно сохраняющимся единством воли (отождествляемого с народом и государством), рассматриваемого английским мыслителем абстрактно-атомистически, в рамках априорно-дедуктивного подхода, Монтескье, выделяя органический принцип смыслового единства организации социально-политической жизни ("дух"), считает его исторически уникальным в каждом отдельном случае, не поддающимся унификации (хотя и подлежащим типологической классификации). В этом смысле его метод может быть охарактеризован как функциональный плюрализм: "дух" (законов и наций) зависит от факторов географической среды и коррелирует с историческими обстоятельствами и вырастающими на почве последних политическими институтами - и в этом смысле он изменчив во времени и в пространстве, он многообразен, знает молодость и старость, периоды роста (утверждения) и порчи (деградации) нравственных и политических установлений. Вместе с тем, мыслитель говорит о тенденции к цивилизационному единству, связанной с возникновением большого общества, не подверженного "порче" и разложению его духа: у этого общества, согласно Монтескье, отсутствует верхняя временная граница исторического существования.

Интерпретация: Монтескье считает, что все политические организмы подчиняются четырем основным и универсальным законам: 1) закону сохранения своего вида; 2) закону естественного разума, "который требует, чтобы мы поступали с другими так, как хотели бы, чтобы они поступали с нами"; 3) закону образования политических сообществ, "по которому природа не ограничила продолжительности их существования"; 4) закону приобретения, т.е. расширения общества, причем "дух приобретения связан с духом сохранения и пользования, а не с духом разрушения".

5. Таким образом, Монтескье является наследником очень широкой традиции политической Мысли. Мы упоминали Макиавелли, Гоббса и Локка; можно отдельно сказать об Аристотеле, знатоком которого также был мыслитель. "Аристотелизм" Монтескье проявляется в постановке им задачи нахождения наиболее оптимальных с функциональной точки зрения сочетаний различных элементов "духа" (данная установка, в частности, проявляется в утверждении, что законодатель должен сообразовываться с народным духом, так как лучше всего мы делаем то, что мы делаем свободно и в согласии с нашим природным гением), - что соответствует индивидуально-историческому подходу и свойственной последнему "идеальной типизации".

6. Монтескье - историк, знаток текстов различного рода, память которого "перегружена" бессчетным множеством данных. Поэтому его метод необходимо приспособлен к выполнению задачи обнаружения идейно-смыслового единства за исторической толщей европейской культуры в ее разнообразных проявлениях. Сам он говорит следующее, характеризуя предмет 9 книги своего исследования (а эту характеристику можно было бы распространить на все его исследование в целом): "Предмет этот очень обширен. В этой массе мыслей, которые представляются моему уму, я буду обращать внимание более на порядок вещей, чем на самые вещи. Я должен пробиваться то направо, то налево, чтобы выйти к свету".