Просвещение

2. Проблема генезиса общества и понятие политического закона

Первое, что делает Монтескье, - уясняет общее понятие закона. Сначала он определяет родовое понятие. Согласно Монтескье, законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом смысле все, что существует, имеет свои законы: они есть и у божества, и у мира материального, и у существ сверхчеловеческого разума, и у животных, и у человека. Законы - это правила, константы в изменчивых взаимоотношениях различных сущностей: так, например, все взаимодействия двух движущихся тел возникают, возрастают, замедляются и прекращаются согласно отношениям между массами и скоростями этих тел; в каждом различии есть единообразие, и в каждом изменении - постоянство.

Затем выделяется вид - законы человеческого существования. Человек - двойственное существо: и физическое, и духовное. Как существо физическое, человек, подобно всем другим существам, управляется неизменными законами; как существо, одаренное умом, он беспрестанно нарушает законы, установленные богом, и изменяет те, которые сам установил; как всякое смертное разумное существо, он становится жертвою неведения и заблуждения, а как существо чувствующее, он находится во власти тысячи страстей. Такое существо способно ежеминутно забывать своего создателя - и бог ежеминутно напоминает ему о себе в заветах религии; такое существо способно ежеминутно забывать самого себя - и философы направляют его законами морали; созданный для жизни в обществе, он способен забывать своих ближних - и законодатели призывают его к исполнению своих обязанностей посредством политических и гражданских законов.

Последние, а именно политические (гражданские) законы, суть установления человеческой, властной воли. Но, как оказывается, есть и еще одна разновидность законов человеческого общежития, которые первичны по отношению к этим гражданским законам. Обосновывая данное утверждение, Монтескье рассуждает следующим образом. Люди как разумные существа могут сами для себя создавать законы, но у них есть также и такие законы, которые не ими созданы. Законам, созданным людьми, должна была предшествовать возможность справедливых отношений. Говорить, что вне того, что предписано или запрещено положительным законом, нет ничего ни справедливого, ни несправедливого, значит утверждать, что до того, как был начерчен круг, его радиусы не были равны между собою. Таким образом, следует признать, что отношения справедливости предшествуют установившему их положительному закону. Так, например, если существует общество людей, то справедливо, чтобы люди подчинялись законам этого общества.

Интерпретация: Разумеется, Монтескье далек от того, чтобы вводить понятие "объективных законов общественного бытия" (т. е. структурно-функциональных и генетически-эволюционных связей между явлениями "общественной жизни"); к тому же из приведенного текста не ясна "социологическая" интерпретация различения "положительного закона" и "законов общества". Забегая вперед, можно сказать, что схема такого различения связана, в частности, с наблюдением - в рамках исследования истории права (кн. 28-31) - о том, что обычай предшествует писаному праву и политическим законодательным актам; а также с утверждением того, что имеются в виду предельные (заложенные творцом) и потому неизменные характеристики "человеческой природы", в структуру потребностей которой входит стремление к свободе, справедливости и т.д. - и с рассмотрением соответствия или несоответствия ей существующих политических порядков, которые могут угнетать, искажать (деформировать) эту человеческую природу или же давать ей простор для гармоничного существования. Таковы две стороны историзма Монтескье и поставленной им проблемы "духа законов": с одной стороны, мыслитель стремится определить функциональные соответствия или несоответствия конкретных, исторически подвижных нравственных, религиозных и др. установлений политическим институтам; с другой, он хочет вывести безусловные характеристики наиболее устойчивого и полно соответствующего человеческой природе политического строя.

Итак, религиозным, моральным, политическим и гражданским законам предшествуют "законы природы" (аналог естественного закона); чтобы познакомиться с ними, надо рассмотреть человека во время, предшествовавшее образованию общества.

Что движет человеком в естественном состоянии? Мотивы его поведения не могут быть сложными, умозрительными. Прежде чем размышлять, человек чувствует (испытывает потребности); прежде чем размышлять о начале своего существования, человек стремится к его сохранению.

Первичным мотивом поведения человека является страх, который и является первым законом. Все заставляет трепетать дикарей в лесах, все обращает их в бегство. Страх унизителен: каждый чувствует себя низшим по отношению к другим людям и лишь с трудом доходит до чувства равенства с ними. Гоббс не прав, утверждая, что "первобытные люди" стремятся властвовать друг над другом (идея господства - слишком сложная, вторичная и многосоставная идея); следовательно, он неправ также, когда полагает, что война является естественным состоянием людей.

Чувство страха есть чувственный индикатор собственной недостаточности: с чувством своей слабости человек соединяет ощущение своих нужд. Поэтому второй естественный закон человека - стремление добывать себе пищу. Отметим, что Монтескье, в отличие от англичан, не включает непроективную, безрефлексивную свободу в число естественных, первичных потребностей; страх и голод - вот исходные мотивы; хотя они так же отрицательны, как и чувство несвободы (следствие произвола, к которому сводится естественная свобода у его идейных предшественников).

К отрицательному мотиву добавляются мотивы положительные, чувство собственной нужды трансформируется в нужду в другом человеке: осознание взаимности страха (возникновение идеи равенства, вытекающее из своего рода сострадания?) ведет к желанию сближения (приближения), как и чувство удовольствия, испытываемое каждым животным при встрече с животным той же породы и усиливаемое "очарованием", связанным с различием полов. Отсюда третий закон, просьба - как направленность (чувства) от себя к другому.

Первоначально человек наделен способностью чувствовать; затем над этой способностью надстраивается "приобретение познаний" (разум, рефлексия и способность речи). Людей связывает вторая нить общности, расширяющая рамки их чувственного общения и выходящая за них (и отсутствующая у животных): четвертый закон - желание жить в обществе.

Но именно общественное состояние продуцирует войну. Как только люди соединяются в общество (Монтескье не рассматривает специально этой проблемы, считая ее, по-видимому, решенной), они утрачивают сознание слабости, и существовавшее между ними равенство утрачивается. Начинается война: каждое отдельное общество начинает сознавать свою силу - отсюда состояние войны между народами. Отдельные лица в каждом обществе начинают ощущать свою силу и пытаются обратить в свою пользу главные выгоды этого общества - отсюда война между отдельными лицами.

Это, в свою очередь, инициирует установление законов как ограничителей взаимных действий людей. Причем, как жители планеты, размеры которой делают необходимым сосуществование на ней многих различных народов, люди имеют законы, определяющие отношения между этими народами: это международное право. Как существа, живущие в обществе, существование которого нуждается в охране, они имеют законы, определяющие отношения между правителями и управляемыми: это право политическое. Есть у них еще законы, коими определяются отношения всех граждан между собою: это право гражданское.

Монтескье оговаривает, что в рамках своего исследования он не различает политические законы и законы гражданские (на самом деле, он иногда их не различает, а иногда проводит такое различение). Оговорим и мы, что французский мыслитель отказывается от весьма важного в структурном отношении гоббсовского различения между правом, соглашением и законом.

Рассуждает он прежде всего о совокупности политических и гражданских законов. Именно здесь для Монтескье появляется необходимость своего рода историко-культурного подхода.

Монтескье считает правомерной приблизительно следующую цепочку рассуждения.

Соединение всех отдельных сил образует политическое состояние (государство); эта соединенная сила может быть отдана в руки одному или нескольким лицам; основываясь на том, что отеческая власть установлена природой, полагают, что правление одного наиболее естественно; но, быть может, политическая власть изначально предполагает союз нескольких семейств? - а как на самом деле? Ответ же таков: вернее будет сказать, что правительство наиболее сообразно с природой в том случае, если его собственные принципы больше всего соответствуют характеру народа, для которого оно установлено.

Закон, говоря вообще, есть человеческий разум, поскольку он управляет всеми народами земли; а политические и гражданские законы каждого народа должны быть не более как частными случаями приложения этого разума.

Эти законы должны находиться в таком тесном соответствии со свойствами народа, для которого они установлены, что в чрезвычайно редких случаях законы одного народа могут оказаться пригодными и для другого народа. Необходимо, чтобы законы соответствовали природе и принципам правления, имеют ли они целью устройство его, - что составляет задачу политических законов, - или только поддержание его существования, - что составляет задачу гражданских законов.

Они должны соответствовать физическим свойствам страны, ее климату (холодному, жаркому или умеренному), качествам почвы, ее положению, размерам, образу жизни ее народов (земледельцев, охотников или пастухов), степени свободы, допускаемой устройством государства, религии его населения, его склонностям, богатству, численности, торговле, нравам и обычаям; наконец, они связаны между собой и обусловлены обстоятельствами своего возникновения, целями законодателя, порядком вещей, на котором они утверждаются. Их нужно рассмотреть со всех этих точек зрения.

Монтескье заключает: "Это именно я и предполагаю сделать в настоящей книге. В ней будут исследованы все эти отношения; совокупность их образует то, что называется Духом законов". В этом исследовании, оговаривает он, "я не отделяю политических законов от гражданских, так как, занимаясь исследованием не законов, а Духа законов, который заключается в различных отношениях законов к различным предметам, я должен был сообразовываться не столько с естественным порядком законов, сколько с естественным порядком этих отношений и порядков".

Такова в общих чертах исследовательская программа Монтескье. Как видим, выделяя два уровня смысловой целостности законов, - универсально-рациональный, общечеловеческий и конкретно-исторический, индивидуальный - он считает приоритетной для себя новаторскую задачу исследования второго смыслового слоя. Он делает это, последовательно рассматривая корреляции правовых конструкций и перечисленных выше факторов.