Просвещение

4. Народ как суверен. Учение о неотчуждаемости всеобщей свободы и народного суверенитета

Если суверенитет (главенство и автономия всеобщей, народной воли) изначален, то он неотчуждаем. Согласно Руссо, одна только общая воля может управлять силами Государства в соответствии с общим интересом.

Руссо рассуждает следующим образом. Если противоположность частных интересов сделала необходимым установление обществ, то именно согласие этих интересов сделало сие возможным. Последнее не означает перехода Руссо к представлению о том, что общий интерес есть сумма атомарных частных интересов. Он подчеркивает, что общественную связь образует как раз то, что есть общего в этих различных интересах; и не будь пункта, в котором согласны все интересы, никакое общество не могло бы существовать. Поэтому суверенитет, который есть только осуществление общей воли, не может никак отчуждаться и что суверен, который есть не что иное, как коллективное существо, может быть представляем только самим собою. Передаваться может власть, но никак не воля.

Эти же причины служат основанием тому, что суверенитет неделим: воля может быть либо общей, либо частной - либо всеобщей волей народа в целом (в его тотальности), либо только одной его части. В первом случае провозглашенная воля есть акт суверенитета и создает закон. Во втором случае - это лишь акт магистратуры или декрет.

Из всего этого с необходимостью следует субстантивация этой воли и превращение ее в некое сверхразумное (по отношению к индивидуально ограниченному разуму как носителю частного мнения и интереса, хотя сам же Руссо, по сути, предполагает, что индивиду свойственно непосредственное осознание и всеобщего интереса тоже) начало. Частная воля приобщена к общей и необходимо выявляет ее; но общая - изначальна и неизмеримо более глубока. Руссо различает волю всех и общую волю. Как они соотносятся? Если вторая является носительницей общих интересов, то первая представляет собой сумму изъявлений воли частных лиц. Но, говорит он, отбросьте из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности; в результате сложения оставшихся расхождений получится общая воля. Это значит, что общая воля и общий интерес ни в коем случае не должны поглощать частные интерес и волю; общее как субстанция гражданской, политической жизни пребывает за частным и выражается в частном как своем отдельном проявлении; частные интерес и воля в их разнообразии и полярности выявляют это общее - и без такого выявления общее не может быть актуализировано. Само согласие есть результат противоречия. Подобно тому, как согласие двух частных лиц возникает вследствие противоположности их интересу интереса третьего лица, так согласие всех интересов возникает вследствие противоположности их интересу каждого: не будь различны интересы, едва ли можно было бы понять, что такое интерес общий, который тогда не встречал бы никакого противодействия; все шло бы само собой и политика не была бы более искусством.

Одно из следствий субстантивации неделимой и неотчуждаемой общей воли - положение о том, что воля части народа ("частичной ассоциации"), если она берет верх, не является универсальной, а остается частной. Руссо как радикальный республиканец - принципиальный сторонник всеобщего гражданского равенства: "Важно, следовательно, дабы получить выражение именно общей воли, чтобы в Государстве не было ни одного частичного сообщества и чтобы каждый гражданин высказывал только свое собственное мнение".

Интерпретация: Последнее указывает на строго персоналистскую ориентацию Руссо как просветителя. Вспомним, что он считает основой всеобщей связи гражданского общества гражданскую добродетель, нравственность, подразумевая под ней личную нравственную ответственность в выполнении долга (обязательств); последнее же несовместимо с иррациональным следованием своим предубеждениям и чувственным склонностям. Ригоризм Руссо сравним с ригоризмом Канта - тоже приверженца просветительского нравственного стандарта. Кантовское определение просвещения может служить комментарием к республиканской ориентации и гражданскому персонализму Руссо, которые представляют собой плоды Просвещения; Кант определял понятие просвещенного разума как противоположности пассивности, предрассудков и суеверий и полагал, что просвещенность заключается в следующих максимах: 1) иметь собственное суждение; 2) мысленно ставить себя на место каждого другого; 3) всегда мыслить в согласии с собой, добавляя: "Освобождение от суеверия называется просвещением, так как хотя это название подходит и к освобождению от предрассудков вообще, но преимущественно ... должно быть названо предрассудком суеверие, поскольку то ослепление, в которое повергает суеверие и которого оно даже требует как чего-то должного, делает особенно очевидной потребность в постороннем руководстве, стало быть особенно ясно показывает пассивное состояние [нашего] разума. Что же касается второй максимы ... то ... здесь речь идет ... об образе мыслей ... человек обнаруживает широкий образ мыслей, если он пренебрегает субъективными частными условиями суждения, в которых как бы зажато так много других людей, и рефлектирует о своем собственном суждении со всеобщей точки зрения (которую он может определить только становясь на точку зрения других). Труднее всего достигнуть третьей максимы, именно максимы последовательного образа мыслей, а достигнута она может быть лишь благодаря соединению двух первых и частому следованию им, превращающемуся в навык" (Кант И. Критика способности суждения // Кант И. Соч.: в 6 т. Т. 5. М., 1966. С. 308-309). В целом же следует также добавить, что руссоистская субстантивация общей воли, по Канту, подпадает под понятие суеверия, - хотя и Руссо настаивает на персонально-ответственном и независимом суждении каждого гражданина.

Из позиции Руссо по данному вопросу следует, что волю делает общею не столько число голосов, сколько общий интерес, объединяющий голосующих.

Итак, суверенитет неотчуждаем и неделим; точно так же неделима целостность народа как субстанции. Народ-суверен - это единственный правомерный и правомочный самозаконодательствующий субъект; поэтому закон, как уже говорилось, не может быть частным, но всегда является общеобязательным, включает в себя республиканский принцип всеобщего равенства: закон рассматривает подданных как целое, а действия - как отвлеченные, но никогда не рассматривает человека как индивидуума или отдельный поступок. Таким образом, Закон вполне может установить, что будут существовать привилегии, но он не может предоставить таковые никакому определенному лицу ... Суверенитет законодательствующей всеобщей воли народа обусловливает верховенство закона по отношению к любой частной воле - государственной в том числе.

Верховенство закона - центральный признак республики (как правового государства).

Определение: "Я называю Республикою всякое Государство, управляемое посредством законов, каков ни был при этом образ правления им, ибо только тогда интерес общий правит Государствоом".