Государство, власть, управление: современные подходы и национальные особенности

Место и роль реформ в общественном развитии: теоретико-методологический аспект

Вопрос о месте и значении политико-административных реформ в исторической эволюции государства и общества (а именно об этом пойдет речь в настоящем разделе) является одним из центральных в теории и практике государственного управления. Любое общество в процессе своего исторического развития вынуждено осуществлять те или иные преобразования в социально-экономической и политической сферах, модернизировать и рационализировать систему управления под воздействием постоянных изменений и в соответствии с новыми социальными и политическими требованиями.

В то же время процесс модернизации и рационализации общества, как показывает исторический опыт, может осуществляться с разной степенью интенсивности и иметь различные формы и результаты. Двумя полюсами этого процесса, как известно, являются реформа и революция. Однако история знает и другие варианты развития, выражавшиеся либо в смуте (чаще всего являющейся производным от революции процессом, ее этапом), либо в инволюции. В сущности, и революция, и инволюция, и смута представляют собой различные типы дезорганизаторских процессов, хотя и различающихся между собой как по содержанию, так и по способу возможного выхода из них.

При всех возможных модификациях революции как социальное явление возникают в обществе в силу появления и развития в нем острого противоречия между общественным содержанием и формой государственной организации, когда постоянно усложняющееся общественное содержание уже не сдерживается силой принудительной власти и грозит вылиться за пределы общественной формы. Строго говоря, революция — это всегда ломка организационной формы переросшим ее содержанием. Этим революция отличается от реже встречающегося в истории типа дезорганизаторского процесса — инволюции, когда деградирующее содержание (как это было при переходе от античности к средневековью) вступает в противоречие со слишком сложной для него государственной формой, в результате чего путем последовательного перерождения и разрушений устанавливается соответствующий этому содержанию новый "деградированный" строй, происходит его упрощение.

Опыт мировой истории свидетельствует, что в конечном счете общество заинтересовано в нормальном эволюционном развитии и что для общественного прогресса реформа предпочтительнее революции. Это не означает, что в жизни общества реформа и революция разделены принципиально, что между ними существует непроходимая грань. Связь между реформой и революцией гораздо сложнее.

В принципе любая революция (а не бунт) означает коренной, качественный и в то же время скачкообразный переход от старого к новому общественному строю и очень часто является ответом на неудачные или запаздывающие реформы. Для революции характерно имманентно присущее ей новое содержание (идеи, технические навыки, производительные силы), равно как и сформировавшийся еще до революции слой населения — носитель развивающегося процесса (культурный собственник, например, если речь идет о буржуазной революции). Однако точно так же в революции очень часто заложена и опасность смуты, сопровождающейся, как и революция, стихийным выступлением масс, но в отличие от нее не являющейся движением культурных слоев общества против государства, а представляющей собой недовольство и бунт низов против культурных верхов. Если революционный процесс заходит слишком далеко и уже не преодолевается выдвинутыми революцией новыми общественными силами и возникающим в ходе революции новым содержанием, он приводит к общегосударственной дезорганизации, к смуте. К тому же очень часто бывает так, что выдвинутые революцией носители будущей власти не совпадают с носителями творчества и культуры. Тогда насильственная общественная реорганизация оказывается чреватой опасностями смуты. Более того, развязанная революцией смута может, как это не раз бывало, уничтожить, "съесть" революцию. Смута, сквозь которую проходит революция, может оказаться настолько разрушительной, так сильно подорвать творческие слои и ценности, что революция потонет в смуте.

Опасности и ущербность революции в ее сравнении с реформой становятся очевидными, когда речь заходит о приспособленности той или иной эпохи к социальной революции. Основная проблема здесь заключается в том, что с помощью революции, как показывает мировой опыт, можно освободить личность, но не организовать общество. Именно последним обстоятельством объясняется "приспособляемость" к революциям эпохи освобождения личности или перехода к буржуазному строю (английская, французская революции) и неприспособляемость к ним более поздней современной эпохи с ее сложными социально-организационными задачами. Все ранние революции, как мы отметили выше, были результатом того, что в обществе, где возобладали новые экономические и иные отношения, старая политическая система мешала продвижению вперед. Ни одна из этих революций не претендовала ни на что, кроме разрушения старых политических структур и расчистки путей для новых общественных сил и отношений, вызревших в чреве старого общества. В случае же, когда революционеры (как якобинцы с Робеспьером и Сен-Жюстом в период Французской революции) покушались на то, чтобы насильственными методами строить общественно-экономические отношения, их действия были обречены на провал, а сами они — на быстрое устранение. Этим объяснялось и то, что террор и деспотизм в этих революциях играл роль хотя и неизбежного, но исключительно временного явления, так как возникал в основном как следствие, инструмент в руках новых, уже преобладавших общественно-экономических сил и отношений.

Однако "неприспособленность" современной эпохи к успешным революциям имеет и другие объяснения. Революции, особенно на этапе смуты, сопровождаются неизбежным разрушением ценностей. Поэтому очень важной является способность общества к восстановлению разрушенного. Чем проще общество, чем менее организована его "материальная" культура, тем менее разрушительными могут оказаться последствия революции и тем удачнее она может закончиться. И наоборот, чем выше организация общества, его хозяйства, тем более роковыми, трудновосстановимыми являются разрушения, произведенные революцией. Именно поэтому общество, обладающее инстинктом самосохранения, предохраняет себя от осуществления революции, отдавая предпочтение мирным реформам.

В отличие от революции реформы не разрушают старое, а, опираясь на хорошее старое, сохраняя преемственную связь с традиционными ценностями и общественно-государственными устоями, созидают новое, отвечающее требованиям времени.

Для того чтобы быть эффективной, политическая система общества должна соответствовать ряду критериев. Она должна, во-первых, обладать устойчивостью, во-вторых, отличаться способностью к адаптации (приспособлению) к изменениям окружающей среды, в-третьих, быть способной к разрешению конфликтов мирным путем. В этой связи определяющее значение для нормального развития общества имеет его способность наладить и постоянно совершенствовать механизм саморегулирования, который обеспечивал бы условия накопления обществом материальных ценностей, способствовал росту благосостояния и культуры общества. Этот механизм должен включать в себя, если использовать медицинскую терминологию, постоянную "профилактику" назревших в обществе болезней и их "терапию" своевременными реформами, по возможности не доводя состояние дел до крайних мер — хирургического вмешательства (революции, перевороты).

Весь ход общественно-политического развития государств показывает, что общество отличалось прочностью и устойчивостью там, где государство обеспечивало саморегулирование общественного развития, где с помощью перманентного реформирования политических институтов и общественных отношений, совершенствования законов государство выполняло свою главную задачу — обеспечивало свободное развитие производительных сил и не допускало, чтобы неизбежные для общества социальные конфликты переросли в системный конфликт между государственной формой и общественным содержанием. И напротив, отсутствие такого механизма неизбежно вело к заболеванию общественного организма, что, в свою очередь, требовало радикального (говоря медицинским языком, хирургического) вмешательства, особенно если речь шла о запущенной болезни. Если говорить о России, то вся ее история, и особенно история XIX — начала XX в., свидетельствует о том, что профилактика болезненных явлений в российском обществе, как правило, всегда запаздывала, в связи с чем общество оказывалось перед необходимостью проведения "шоковой терапии". Так было с реформами Александра II, когда массы бывших крепостных крестьян были буквально брошены в рыночную стихию. Подобную ситуацию можно было наблюдать и совсем недавно при переходе от советской политической системы к современной посттоталитарной государственности.