Государство, власть, управление: современные подходы и национальные особенности

Особенности российской управленческой культуры

Картина становления и развития национальной государственности не может быть полной без выяснения своеобразия российской управленческой культуры. Вряд ли стоит доказывать, что каждое общество исторически формирует не только свою специфическую политическую и правовую культуру, но и присущий только ему особый тип организационно-управленческой культуры, тип мышления и действий.

Как показывают проводившиеся в последние годы многочисленные социологические исследования, сегодня в России базовыми для большинства населения по-прежнему остаются такие традиционные для русской культуры ценности, как соборность, корпоратизм, равноправный диалог с властью, солидарность и взаимопомощь, духовность, отрицательное отношение к эгоистическому индивидуализму и "властолюбивому эгоизму". В то же время либеральные ориентации в большей степени свойственны элитным группам.

Автор одной из первых серьезных работ, посвященных культуре политического управления в России, С. А. Морозов, исходя из указанных черт русского национального менталитета, на наш взгляд, справедливо считает, что российская организационно-управленческая культура очень далека от той индивидуалистической модели, к которой сегодня "с завидным упорством стремятся подтолкнуть Россию либералы-демократы".

В современной литературе по менеджменту для сравнения управленческих культур различных стран очень часто используется методология типологических черт организационно-управленческих культур, которую предложили и использовали при обследовании более ста стран Европы и Азии известные западные ученые Г. Хофштеде и Д. Боллинже. Это так называемая четырехфакторная модель изучения управленческой культуры: по уровню иерархии или дистанции власти, стремлению избежать неопределенности, уровню индивидуализма и степени мужественности — преобладанию мужских или женских ценностей в культуре общества. Если рассматривать Россию с точки зрения этой "типологической матрицы" ("высокий индекс дистанции власти", "низкий индекс дистанции власти", "горизонтальная управленческая культура", "вертикальная управленческая культура"), ее нельзя отнести ни к одному из выделенных западными учеными типов управленческой культуры.

По нашему мнению, одной из отличительных особенностей российской организационно-управленческой культуры следует считать изначально присущее русскому национальному сознанию стремление к общему благу как основе православной морали, нравственности и корпоративности. Можно в этой связи предположить, что именно эта национальная модель культуры может стать сегодня идеологическим фундаментом для создания в нашей стране гражданского общества. Это суждение поддерживается многими отечественными и зарубежными исследователями, признающими, что современное российское общество по ряду показателей характеризуется корпоратизмом и что после распада СССР, имевшего многие черты корпоративности, коллективистская коммунистическая идеология в некоторых сегментах общества быстро эволюционировала в корпоративистскую. Это замечание имеет глубокий исторический смысл, так как дает основания ученым и практикам считать и надеяться, что отмеченные в современной России процессы эволюции корпоратистского общества могут предотвратить его атомизацию в условиях глубокого системного кризиса и отсутствия сформировавшихся структур гражданского общества, вывести страну на путь устойчивого развития. В любом случае следует признать обоснованным призыв российских ученых внимательно изучить отечественные демократические традиции и на их основе попытаться выделить возможную модель политического управления, приемлемую для современного переходного периода в нашей стране.

Отмеченные особенности развития нашего общества, специфика его культуры во многом предопределили и особенности мотивации русских людей, их ценности и устремления. У нашего народа всегда были (и, очевидно, долго еще будут) иные, чем у многих европейских народов (если использовать известную иерархию потребностей Маслоу) потребности в безопасности, соучастии, уважении, самореализации, росте, что связано с более коллективистской по характеру постановкой целей, менее четким разделением ролей в организациях, коллективной, а не индивидуальной ответственностью.

Впрочем, следует признать, что российская управленческая культура, строившаяся на координации деятельности автономных корпоративных социальных групп при сохранении суверенитета личности, так же далека от социализма, как и от либерализма. В сущности, если разобраться, ни индивидуализм, для которого свобода, предоставляемая индивиду, является достаточным условием для его самореализации, ни коллективизм, стремящийся подчинить и растворить личность в коллективе, никогда не являлись парадигмами русской культуры и истории. На это обстоятельство указывали, начиная со славянофилов, многие представители русской социально-философской мысли (А. С. Хомяков, Вл. Соловьев, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков и др.), стремившиеся выйти за пределы традиционной дилеммы "индивидуализма" и "коллективизма" и предлагавшие рассматривать проблему свободы личности в России с позиций особенностей русской моральной традиции, отличительным свойством которой всегда была открытость к общению и цельность (соборность). С этой точки зрения для России и русских людей, как заметил в свое время Н. А. Бердяев, был свойствен скорее персонализм, акцентирующий, как и индивидуализм, внимание на признании высокой моральной ценности личности, но при этом утверждающий, что личность становится полноценной лишь в живом и творческом общении с другими личностями, а не в горделивом ее самоутверждении.

В контексте современной российской ситуации такой подход к вопросу отношения личности и общества может стать особенно привлекательным и плодотворным. По крайней мере, как показывает опыт нашей истории, ни централизованная структура социализма, отрицающая богатство форм жизни и творческую инициативу личности, ни либерализм, развивающий богатство форм, но зачастую зависящий (как любое неструктурированное общество) от случая, от эгоистических устремлений индивидов, предоставленных своей личной воле, не обеспечили России органического развития и ожидаемого процветания. В то же время существовавшее в России с древних времен устройство общества, основанное на иерархии служения относительно самостоятельных и внутренне единых сословий и корпораций, различавшихся в отличие от классов не по роду дележа (получения выгод), а по степени и роду отдачи, долгое время обеспечивали относительную устойчивость и управляемость общества в России.