Немецкая классическая философия

II. Моральность

Моральность - это сфера внутренней самодетерминации человека, область его внутренних побуждений. В эту сферу нельзя вторгаться, ее нельзя подвергать принуждению: человек хочет быть сам во всем, что он делает. Моральное самоопределение - отношение внутреннего долженствования. Существуют три условия моральности поступка: во-первых, его содержание должно совпадать с намерением; во-вторых, он должен иметь субъективную ценность; в-третьих, эта ценность выступает не только как относительная, но и содержит всеобщий момент - добро. Но здесь сразу же образуются и противоречия, разрывы смысла: между намерением и его осуществлением - в собственной субъективной оценке; между намерением и объективно-всеобщим содержанием поступка.

II.1. Умысел и вина

Деяние вносит изменение в наличное бытие. Поэтому воля несет ответственность за деяние, она повинна в нем. Правда, условием ответственности является также и то, что воля должна иметь представление об этом бытии. Эдип, убивший отца по неведению, не подлежит обвинению в отцеубийстве. Последствия поступка - и случайные и необходимые - подлежат рефлексии и суду совести. Но незнание критерия различения добра и зла не избавляет от ответственности.

II.2. Намерение и благо

Стремление к оправданию поступка ссылкой на благое намерение есть изоляция субъективной сущности поступка. В новейшее время стали преимущественно спрашивать о намерении, тогда как раньше спрашивали, добропорядочен ли человек и исполняет ли он свой долг? Теперь хотят заглянуть в душу и отрывают при этом объективную сторону поступка от его субъективного мотива. Это характерно для докантовского периода доброго сердца с характерной для этого времени склонностью создавать (литературные) изображения дурных субъектов с добрым сердцем. Но человек есть ряд его поступков. Если они не имеют нравственного значения, то его воля лишена моральной ценности; и наоборот. Надо хотеть великого и надо уметь его совершать. Жизнь не необходима, если она противостоит более высокому, свободе. (Вспомним кантовское: "... если исчезнет справедливость, жизнь людей на земле уже не будет иметь никакой ценности".)

С другой стороны, жизнь как совокупность целей имеет право пойти наперекор абстрактному праву. Это, по выражению Гегеля, право нужды. Особенность интересов природной воли, собранная воедино, есть личное существование как жизнь. Жизнь, находящаяся в крайней опасности и вступившая в коллизию с правомерной собственностью других, может претендовать на право крайней необходимости, поскольку на одной чаше весов - беспредельное поражение существования и полное бесправие, на другой - только поражение частной свободы, нарушение права собственности.

II.3. Добро и совесть

Воля не добра по природе, но может стать доброй путем работы над собой. С другой стороны, добро (и свобода) без субъективной воли есть лишенная реальности абстракция.

Я свободен и добр, только исполняя моральный долг. Выявление этого значения долга составляет заслугу Канта. Но как ни важно выделение безусловного самоопределения воли (ее свободы) в качестве источника морального долга, тем не менее ограничение сферы добродетели только моралью, не переходящей в понятие нравственности, низводит это кантовское достижение до уровня пустого формализма, а науку о морали превращает в разглагольствование о долге ради долга: в рамках кантовской этики невозможно учение об обязанностях, поскольку невозможно установить объективный критерий добра. Такой критерий связан у Канта только с субъективным суждением и волей; правда, способность к определению из самого себя того, что является добром, и в самом деле представляет собой силу, которой добро (вначале лишь представленное и долженствующее быть) обязано своей действительностью.

Но добро и зло нераздельны: злая воля волит противоположное всеобщности воли; напротив, добрая воля ведет себя соответственно своему понятию ... Следовательно, добро, как и зло, имеют своим источником волю, и воля в своем понятии столь же добра, сколь и зла.

Эти соображения, собственно, и не позволяют Гегелю традиционным образом находить основания общественно-политической связи и правовой коммуникации в индивидуальной воле и говорить о договорном (искусственном) характере такой коммуникации.

Экскурс: Критика лицемерия

При рассмотрении проблемы объективного критерия и основания добра Гегель выступает как критик заключенных в современной ему культуре тенденций, превратившихся веком позже в значимые социально-политические явления. Он предупреждает о том, что в субъективации критериев добра обнаруживается тенденция к расширению поля лицемерия - особого противоправного сознания, реконструкция логики которого позволяет Гегелю установить уклонение современной ему культуры к нигилизму и анархизму; вскрытие немецким мыслителем логики лицемерия (§ 140) и перекликающийся с этим анализ фанатизма (§ 270) по ряду параметров предвосхищает анализ мировоззренческих особенностей "закрытых идеологий" и мотиваций насильственных "прямых действий" авторитарного и тоталитарного толка, ставших предметом анализа политической философии и социологии в XX в. У Гегеля, в частности, речь идет о такой позиции в рамках субъективной убежденности в собственной правоте, согласно которой носители иных убеждений должны рассматриваться как воплощение зла и посему подлежат уничтожению.

Гегель различает различные степени лицемерия - по глубине субъективации морального критерия.

Исходный пункт - злонамеренная воля, своего рода логическая предпосылка лицемерия. Злонамеренность, однако, это еще не само лицемерие. Последнее связано со стремлением представлять - прежде всего для других - зло как добро. Причем злой человек может и для самого себя находить оправдания совершаемого им зла (в других своих добрых делах или в благочестии вообще), придавая тем самым для себя злу видимость добра. Одна из ступеней лицемерия состоит в том, что критерием добра выступает добронамеренность воли: стремления к абстрактному добру должно быть достаточно, чтобы поступок был добрым. Но тогда можно воровать с целью облагодетельствовать бедных. Можно покинуть поле боя ради исполнения долга, требующего заботиться о своей жизни - или о своей, к тому же еще, быть может, бедной семье. Можно убить из ненависти и мести. Наконец, можно действовать ради удовлетворения чувства своей правоты, права вообще и ради подтверждения своей уверенности в дурных свойствах другого, в его неправоте по отношению ко мне или другим, по отношению к миру или народу вообще (выделено мною. - А. Ч.), - и удовлетворять это чувство посредством уничтожения дурного человека, в котором, якобы, заключено само дурное, стремясь достичь тем самым хоть в некоторой степени цели истребления зла; здесь уже применяется положение "цель оправдывает средства", и данная степень лицемерия, когда нравственную природу поступка определяет убеждение, считающее нечто правым. Если же доброе сердце, доброе намерение и субъективное убеждение провозглашаются тем, что сообщает поступкам их ценность, то вообще не существует и зла, ибо с помощью ... добрых намерений и мотивов каждый может превратить все, что он делает, в нечто доброе, а посредством его убеждения поступок становится добрым. В таком случае закон низведен до уровня внешней буквы ... ибо только посредством моего убеждения он становится законом, обязывающим и связывающим меня, - хотя на стороне такого закона авторитет Бога, государства, а также авторитет тысячелетий, в течение которых он служил связью, объединявшей людей и всю их деятельность и судьбы, - авторитет, объемлющий собой множество убеждений индивидов. Эта анархо-нигилистическая тенденция нигилизма граничит с аналогичным содержанием фанатизма: ... религиозный фанатизм ... подобно фанатизму политическому, выступает против всякого государственного устройства и законного порядка как стесняющих внутреннюю жизнь ..., а тем самым против частной собственности, брака, отношений и занятий гражданского общества ... (выделено мною. - А. Ч.); для фанатизма (подобно лицемерию) характерно то, что решения принимаются согласно субъективному представлению, т.е. согласно мнению, желанию и произволу; от тех, кто ищет Бога и, вместо того чтобы возложить на себя труд поднять свою субъективность до уровня ... знания объективного права и долга, внушает себе в своем не ведающем образованности мнении, что они обладают всем непосредственно, - от этих людей могут исходить лишь разрушение всех нравственных отношений, нелепость и гнусность ...