Понятие информации как философская проблема

Атрибутивная информация

Действие как физический акт всегда сопряжено с некими полевыми взаимодействиями, будь то перемещение масс, перенос энергии, обмен сигналами или акт познания. Материалисты, интерпретируя опыты М. Фарадея и Г. Герца, теории И. Ньютона и Дж. Максвелла, считают поле особой формой физической материи, нематериалисты – "призрачным духом" (например, математик М. Клайн) или реально существующим само по себе, без какого-либо носителя (например, радиофизик Дж. Пирс).

Пример 4. Возьмем любое физическое поле, например электрическое, которое наряду с силовой (энергетической) составляющей содержит также и информацию об источнике поля. Представим источник электрического поля в виде шара, неподвижно подвешенного на нити в точке x₁ и имеющего заряд Q.

Но как я, субъект, находясь в точке x₂, удаленной от x₁, могу знать Q, не будучи объектом-шаром? Ведь заряд не существует без шара – своего носителя. Иначе нам пришлось бы поверить в сказочные проявления чувств сами по себе – без чувствующего субъекта, в проявление отображения без отображаемого, в существование копии без оригинала, сказочной улыбки Чеширского кота без самого кота. О величине Q мы судим опосредованно, регистрируя электрическую силу взаимодействия шара с другими заряженными телами, удаленными от него. Агентом силы служит электромагнитное поле, которое информирует нас о заряде шара посредством сигналов и тем самым устанавливает информационное соответствие между точками x₁ и x₂. В этом смысле данное поле можно трактовать как посланца, передающего из точки x₁ в точку x₂ информацию о заряде шара. Поставим мысленный эксперимент: уменьшим энергию поля до нуля. Что будет с полем – оно так же исчезнет (вместе с материей, которую данное поле представляло согласно канонам материализма) или нечто от "бессильного" поля останется? Ведь сила, энергия – количественные свойства некоей качественной сущности поля. И что произойдет с информацией, которую электромагнитные сигналы переносили – она исчезнет вместе с "пропажей" поля?

Взаимоотношение силовой и информационной составляющих поля – это отношение носителя (транспортного средства) и носимого (пассажира). Как только носитель перестал "нести", носимое, в свою очередь, перестает зависеть от носителя и может продолжить самостоятельное существование вне носителя. Более того, для носимого главное в физическом мире, чтобы энергетический (силовой) носитель был, а природа носителя безразлична. Для нас это значит, что информация инвариантна к своему носителю. Поэтому полагаем, что физическое поле в конце нашего эксперимента трансформировалось в несиловое поле, возможно, содержащее информацию. Назовем его условно информационным полем. Мы пришли к понятию информационного поля умозрительно, а не в результате физического эксперимента (наблюдения). Пока не появятся убедительные экспериментальные данные, информационное поле остается гипотетическим (хотя публикаций о нем предостаточно). От этого оно не теряет (по крайней мере, для нас) научной привлекательности – ведь наука без верифицируемых гипотез не бывает.

Только присутствие силовой составляющей позволяет считать физическое поле "особой формой материи" или даже физической материей; с таким же основанием физическое поле можно считать особой (силовой) формой нематериальной информации.

Какая роль могла бы быть предназначена информационному полю природой? Вспомним, что информация передается не только в пространстве, но и во времени для сохранения в памяти , поэтому, полагаем, информационное поле (если оно есть!) представляет собой вездесущее несиловое поле памяти, в котором запечатлена природа (в том числе, природа человека) в своем самоотображении и самосохранении. Иными словами, информационное поле хранит динамическую модель природы (мира), как память человека хранит динамическую модель воспринимаемого им мира.

В приведенном контексте память – непременный атрибут мира в целом, а вездесущее информационное поле по своим свойствам напоминает эфир – неуловимую и отрицаемую многими физическую субстанцию, будоражившую научно-философское сообщество в XIX–XX вв. Если эфир и правомочен в философии информации, то природа эфира представляется нам, в первую очередь, информационно-полевой, где поле служит физическим субстратом (носителем) для хранения и передачи информации. Возможно, поэтому (а также из-за несовершенства приборов) физики в XIX–XX вв. и не обнаружили у эфира искомых механических свойств (натяжения, сжимаемости, упругости) и по результатам экспериментов отвергли саму идею эфира: "даже если эфир существует, то, по крайней мере, в пределах тех экспериментов, которые в то время можно было осуществить, все результаты должны были бы быть такими, как если бы он не существовал" (физик Д. Бом).

Удастся ли обнаружить информационное поле и тем самым доказать его существование? Возможно, ненаблюдаемость информационного поля связана с относительной "грубостью" наших органов чувств и приборов, с известным физическим принципом неопределенности. Экспериментально мы проникли не глубже наномира (10^-9 м). А ведь есть более "тонкие" миры: пикомир (10^-12 м), фемтомир (10^-15 м), аттомир (10^-18 м) – миры атомов, элементарных и виртуальных частиц, кварков, квантовых взаимодействий. О них мы пока можем строить только догадки и гипотезы, в лучшем случае подтверждаемые в экспериментах лишь косвенно. Возможно, в одном из этих миров скрытое от нас информационное поле, хранящее информацию – "модель природы" в неведомых нам квантово-виртуальных письменах. "Истина в глубине" (Демокрит).

Пример 5. Можно возразить (в духе материализма), что информационное поле – "идефикс" - навязчивая идея, и не более того, а на "неживых" носителях антропного происхождения (бумага, диски, флэш-память и др.) хранится информация, сотворенная живым, сознающим мозгом. Однако человек творит информацию не только в сознательном, но и экстатическом состоянии творческого вдохновения, которое граничит с безумием. Так почему же бессознательная (как мы считаем) мать-природа за "срок" своего бытия не могла сотворить и сохранить свою внутреннюю информацию на доступных ей и неизвестных нам носителях, если жалкий человек смог это сделать за космический "миг" своего существования?!

Информация, хранимая (переносимая) информационным полем, представляет собой устойчивое свойство мира – его атрибут, и соответственно может быть названа атрибутивной информацией (О генезисе атрибутивной информации остается выдвигать гипотезы, правда, среди них мы не предполагаем гипотезы о божественном происхождении. Здесь и далее будем считать атрибутивную информацию данностью мира, как до А. Эйнштейна считали гравитацию.). Атрибутивный подход к понятию информации возник позже функционального (в частности, в трудах отечественного философа А. Д. Урсула, ученых А.Н. Колмогорова, В.М. Глушкова). Согласно атрибутивному подходу источник информации должен обладать ею, как источник знания – знанием, источник воды – водой, источник добра – добром, источник финансов – финансами. Эта кажущаяся очевидность, тем не менее, требует более серьезного обоснования, ибо тогда мы должны признать, что в любом источнике информации она должна внутренне присутствовать, чтобы быть проявленной в сообщениях о себе. Можно, конечно, отказаться от подобных литературных аналогий-метафор, исключив из научного обихода само понятие "источник информации". Но в итоге все равно останется нечто, содержащее информацию, которая бывает не только "о чем-либо", но и "в чем-либо". Любой объект (система), отражаясь вовне – в нашем сознании, может внутренне самоотражаться в своих свойствах через внутриобъектные (внутрисистемные) информационные процессы. Следовательно, глубинный атрибут мира, названный человеком "информацией", возможно, был присущ миру и до человека.

Получается, что согласно такой точке зрения информация – это не столько "обозначение содержания, полученного из внешнего мира", сколько само содержание внешнего мира (в том числе "неживого"), как открываемый или привносимый смысл мира, извлекаемый в форме образов из сообщений о нем. Более того, атрибутивная информация есть содержание (смысл) не только внешнего (по отношению к сознанию) мира, но и внутреннего мира сознания. Такая информация может быть уподоблена языку понимания (а не объяснения), на котором объект и окружающая среда взаимодействуют между собой. Отметим только, что для понятия информации в узком смысле (в кругу понятий информации, дезинформации и информационного шума) лишь смысл объекта несет информацию. Извлеченный смысл (содержание) может исказиться субъективным привнесением смысла в форме дезинформации или шума, а открываемая информация как подлинное (аутентичное) содержание-смысл объекта не подлежит искажению. На практике трудно открываемый спрятанный смысл встречается гораздо реже легко привносимого субъектом.

Если принять информацию в качестве атрибута природы, то скрытую информацию, хранимую в ее информационном поле памяти, логично назвать внутренней (связанной) информацией в отличие от внешней (свободной) информации , наблюдаемой явно в виде частичного проявления внутренней информации (Термин "копирование" здесь вряд ли уместен. Внешняя информация – не полная копия внутренней, а именно ее частичное проявление, как будто слегка приоткрывается полог, скрывающий внутреннюю информацию.). Частичность проявления внутренней информации во внешней обусловлена объективной пространственно-временной конечностью свойств потребителей (избирательностью, чувствительностью, восприимчивостью, информационной производительностью, временем взаимодействия), а также мешающим влиянием помех со стороны среды, "эффектом наблюдателя" и др. Исходя из изложенного, внутренняя информация атрибутивна, внешняя – функциональна. Вне информационного процесса передачи-приема внешней информации внутренняя информация имеет потенциальное значение, недостаточное для ее использования и накопления. Внешняя информация, востребованная потребителем, после преобразования может стать фрагментом внутренней информации потребителя, т.е. увеличить ее. Апологеты атрибутивного подхода утверждают, что внутренняя информация – не фантом, а латентный (скрытый) потенциальный феномен, способный проявлять себя в актуальной внешней информации.

Таким образом, понятие информации приобретает дуалистический смысл: с одной стороны, внутренняя информация объекта есть его латентное самоотображение в некоей полевой структуре (возможно, пока не познанной), с другой стороны, эта латентная информация частично проявляется вне объекта – во внешней информации об объекте. Получается, что бытие сущей информации должно описываться как cущность – неявная (потенциальная) внутренняя информация и как существование – явная (актуальная) внешняя информация. В данном контексте функциональный подход ориентирован только на существование информации, а атрибутивный подход – на ее сущность и существование. Как следствие, атрибутивный подход представляется более конструктивным, нежели функциональный подход.

Если считать, что внутренняя информация объектов есть, то должен быть и информациогенез как процесс порождения этой информации ( "см. тему 5, раздел 5.1" ). Информациогенез возможен только через формирование (само)отображения феномена разнообразия гетерогенных структур или их состояний. Однообразие гомогенных структур неинформативно, как неинформативна карточная игра картами одного ранга и одной масти (например, бубновыми валетами). Отсюда внутренняя информация любого объекта есть самоотображение, в первую очередь, его разнообразия. Под информационным разнообразием объекта (далее просто разнообразием) понимается множество отличающихся друг от друга его состояний, а численность (мощность) этого множества считается количественной мерой разнообразия. Разнообразие является отношением по меньшей мере двух состояний. Если вслед за Г. Галилеем полагать природу текстом, который мы читаем и познаём во всем его разнообразии (морфологическом, синтаксическом и семантическом), то внутренняя информация гетерогенных систем отображает все нюансы их разнообразия, насколько это возможно в модели как транслированном тексте. Внешняя информация как проявление внутренней вносит в отображенное разнообразие последней свое искажающее разнообразие. Внешняя информация есть изменение разнообразия, а внутренняя информация есть хранимое разнообразие. Применительно к объекту информация есть внутреннее самоотображение его разнообразия (информация объекта), частично данное вовне при спонтанном или инициированном изменении разнообразия (информация об объекте).

Через понятие разнообразия информация может интерпретироваться в контексте философской категории различия.

Метафизика информации

Принимая в качестве доминанты атрибутивный подход к понятию информации (вне зависимости от представлений о ее физической природе), далее понятие информационного поля используем только в философском (онтологическом (Онтология – учение о бытии как таковом – базовый компонент философии.)) смысле: информационное поле – непрерывно распределенный в пространстве неэнергетический носитель информации со стремящимся к бесконечному числу степеней свободы. Данное понятие инвариантно к формам пространства и дискуссионным физическим понятиям информационного поля, что стимулирует философские (метафизические) предпосылки для преодоления противоречия между атрибутивной и функциональной концепциями информации. Это противоречие может оказаться надуманным, если рассматривать внутреннюю информацию как потенциальную внешнюю, которая, в свою очередь, приобретает кинетику реальной (актуальной) внешней информации в информационном процессе через неведомый пока механизм материализации информационного поля в физические поля (электромагнитное, гравитационное и др.).

Любые структурные изменения физической материи и физического вакуума могут самоотображаться в физических полях и виртуальном информационном поле как жестких коррелятах модифицированных структур. Следовательно, внутреннюю информацию любого объекта, в том числе и Универсума в целом, можно определить как онтологическое понятие самоотображения объекта. Соответственно, внешняя информация отчасти сохраняет статус гносеологического понятия: она дается субъекту произвольной природы в актах познания как экстрагированная или отраженная часть внутренней информации объекта.

Изложенное создает предпосылки и для философской концепции информационного монизма, которая уходит своими корнями в вечную проблему универсальной субстанции, поставленную еще эллинскими философами-анимистами и, прежде всего, Аристотелем, полагавшим, что все сущее является либо субстанцией, либо формой ее проявления. Известны монистические концепции Б. Спинозы, И.Г. Фихте и др. В вопросе о субстанции монистам материализма, эмпириомонизма, абсолютного идеализма, спиритуализма и теологии традиционно противостоят дуалисты (картезианского и кантианского толка) и плюралисты. Традиционный круг двух субстанций – материи и духа, в котором с некоторыми вариациями вращались монисты и дуалисты, плюрализм дополнил множественностью противоборствующих субстанций. Известен также психофизический монизм, для которого субстанция – не материя и не дух, они – лишь проявления латентной (скрытой) универсальной субстанции, базовой для материи и духа. Основные идеи психофизического монизма, близкие к метафизике информации, изложены в трудах Г.В. Лейбница и Е.П. Блаватской.

Лейбниц как математик тонко чувствовал взаимодействие бесконечно малых элементов целого с самим целым в статике и динамике. Математические пристрастия и открытия Лейбница предшествовали его субстанциональным исследованиям и, вне сомнения, наложили на них свой отпечаток. В качестве элемента (неделимого кванта) универсальной субстанции Лейбниц ввел в своей "Монадологии" понятие монады – идеального метафизического аналога физического атома (Термин "монада" появился в платоновской Академии, использовался Н. Кузанским (Кребсом), Дж. Бруно, Ф. Суаресом, Г. Мором, Ф. ван Гельмонтом и, наконец, Лейбницем. В современной философии преобладает антисубстанциональная позиция. По-видимому, современности не до метафизики с ее субстанциональными построениями). Задолго до современных теорий пространства-времени Лейбниц как истинный ученый философствовал на основе физических понятий протяженности материи и ее движения во времени. Лейбниц строго показал, что движение и протяженность тел не выводимы друг из друга, что материальное не может быть в одно и то же время и материальным, и совершенно неделимым. Все материальное делимо, субстанция же неделима. Здесь, по-видимому, надо понимать делимость материи в том смысле, что у материального делимого нет такого материального частного, которое нельзя было бы разделить еще. У субстанционального делимого есть такое субстанциональное частное, которое неделимо – в этом и заключается смысл неделимости субстанции.

Отсюда Лейбниц приходит к выводу, что субстанциональные элементы (простейшие частные как конечные результаты деления), из которых слагается материя (делимое), должны иметь другое, т.е. нематериальное происхождение.

Идеальное сознание, как и материя, тоже делимо в указанном смысле, но до определенного субстанционального предела – "см. тему 4" . Значит, в основаниях сознания тоже лежит субстанция другой природы, нежели само сознание.

Время по Лейбницу – свойство последовательности вещей, сменяющих друг друга в отношениях прошлого, настоящего и будущего. Если бы не существовала "хронология вещей" (материальных и идеальных), не было бы и времени (Лейбницевскую концепцию времени И. Кант пересмотрел с позиций "чистого разума" (см. кантовскую "Критику чистого разума" ).) . Таким образом, материя и время по Лейбницу не субстанциональны, это – вторичные феномены. Что же первично? Лейбниц пришел к выводу, что стоящая за материей, движением и временем субстанция имеет силовую, деятельностную природу, но характер этих первичных сил не физический, а метафизический, идеальный в том смысле, что идеи при известных условиях становятся силой.

Пример 6.Согласно кибернетическому канону информация инициирует любую целенаправленную деятельность, любой акт управления. Как показано выше, информация нематериальна, но будучи воспринятой в нашем материальном мире, она может активизироваться через материально-энергетические проявления, управляя массой и энергией субстратов. Делима ли информация? В отличие от неисчерпаемой делимости материи делимость информации (как некоторого функционала от разнообразия материи) исчерпаема минимальным информационным "квантом" разнообразия 1 бит.

Бит неделим! (1 бит есть мера минимального разнообразия состояний, исчисляемого двумя различимыми состояниями объекта. С приходом в информатику квантовых технологий с их кубитами проблема делимости информации, конечно, приобретает более сложный аспект, но минимальное (базовое) информационное разнообразие (два состояния) при этом остается незыблемым.) И в этом смысле информация неделима (в отличие от материи и сознания), значит, она, если следовать Лейбницу, может претендовать на субстанциональный статус. Обладает ли управляющая информация силовой, деятельностной природой, приписываемой Лейбницем метафизическим монадам? Несомненно, ибо большие массы и большие порции энергии контролируются и деятельно управляются информацией. В информационном обществе знание как высшая форма информации буквально по Ф. Бэкону приобретает свойства производительной силы: "Знание – сила".

Данный пример демонстрирует уместность монадологии Лейбница в метафизике информации. Монада Лейбница – неделимый квант универсальной субстанции, первичная деятельностная сила, способная к восприятию впечатлений извне и представлению впечатлений. Монады Лейбница образуют упорядоченные агрегаты, а всякая монада согласно Лейбницу "есть живое зеркало, наделенное внутренним действием, воспроизводящее (отображающее! – В.Г.) Универсум со своей точки зрения и упорядоченное точно так же, как и сам Универсум". Лейбниц устанавливает иерархию монад – от монад с примитивной перцепцией (восприятием нижнего уровня) до монад с апперцепцией на уровне сознания, разума (восприятием верхнего уровня). Герметичность монад ("монады вовсе не имеют окон") Лейбниц постулирует для "фигур и движений", т.е. для вещества и энергии, но не для восприятий (на современном языке – не для полей и информации; восприятия негерметичны в лейбницевском смысле).

Разнообразие Универсума есть проявление разнообразия его универсальной субстанции. Последнее слагается из разнообразия сочетаний монад и из многообразия самой монады, которая для Лейбница есть микрокосм. В этом микрокосме – одной монаде – представлены все остальные. Согласно Лейбницу в каждой монаде и в целом во всей монадной субстанции хранятся, как в бесконечной памяти, прошлые, настоящие и даже будущие (!) события, полная история Универсума.

Пример 7. Как это может быть? Например, точка – разве она может быть многообразной? Оказывается, может, если говорить не о ее морфологии, а об отношениях с миром. В точке могут пересекаться бесчисленно много путей – прямых или кривых. В светящейся точке на экране монитора с неисправным кинескопом (электронно-лучевой трубкой, бывшей до ЖК-экранов) есть динамическое изображение – стоит только исправить блоки разверток по вертикали и горизонтали, как мы его увидим (В ЖК мониторе с такой неисправностью вряд ли придется столкнуться.). Каждый нейрон коры головного мозга может быть элементом различных контуров – клеточных ансамблей, что является нейрофизиологической основой ассоциативной памяти.

Но разве память может "помнить будущее"? Может, утверждает Лейбниц, ибо настоящее всегда несет в себе каузальный (причинный) зародыш будущего (синергетика во времена Лейбница была неизвестна). Может, с некоторой вероятностью утверждают парапсихологи, ссылаясь на известные феномены ясновидения, предсказательства. Может, полагаем и мы, ибо каждому объекту свойственно уникальное множество состояний, в которых он мог находиться в прошлом, может находиться в настоящем и сможет находиться в будущем вне зависимости от событий, которые произошли, происходят или произойдут с данным объектом за время его существования. Ясновидение – разве это не аргумент для непредвзятого и серьезного научного исследования, даже если среди множества шарлатанов были истинные ясновидцы (Нострадамус, Мессинг, Ванга).

Разве могут в одной монаде быть представлены все остальные (подобно древнегреческой концепции о "заговоре всех вещей между собой") и разве монаду можно уподобить микрокосму? Это же идеализм чистейшей воды! Но как тогда объяснить многократно подтверждаемые факты практически одновременного и независимого возникновения одной и той же идеи ("идеальной монады") у нескольких ученых или изобретателей? История многих открытий в математике, физике, биологии, технике и др. – тому свидетельство. Если источник информации – Универсум как познаваемое, воспринимаемое, а потребитель – нечто (некто) его познающее, воспринимающее, причем такое нечто a priori не может не быть элементом Универсума, значит, потребитель, воспринимая информацию от источника-Универсума, представляет собой метафизический "микрокосм" – аналог монады Лейбница?!

Поскольку всякая субстанция по определению неделима, нетленна и способна к репликации (тиражированию), все ее проявления в виде рождения, размножения, жизни и смерти суть по Лейбницу видоизменения от меньшего к большему и наоборот. Все проявления универсальной субстанции как практически бесконечного множества монад носят непрерывный характер. Закон непрерывности, провозглашенный Лейбницем, гласит: "природа никогда не делает скачков". Следовательно, всякому изменению, даже самому быстрому, сопутствует переходный процесс с длительностью t > 0; ни один процесс, происходящий в мире, даже катастрофический, не описывается разрывными или ступенчатыми функциями, все процессы дифференцируемы по Лейбницу.

Конечно, в монадологии Лейбница много спорных мест, по крайней мере, для нас: принцип предустановленной гармонии монад, исключающий необходимость их взаимодействия, концепции божественности монад, множественности субстанций (предтеча плюрализма, не так ли?) (Исходя из определения субстанции, мы будем дистанцироваться от лейбницевского представления множества монад как множества субстанций. Субстанций не может быть множество, тем более бесконечное множество. Не будем путать субстанцию с субстратом, под которым мы подразумеваем некий носитель субстанции, в частности, материальный (вещественный). Субстратов может быть много в отличие от субстанции как первоосновы.) и др. А какая рефлексия не спорна? Если современные философы не отказывают себе в ней, какие могут быть претензии к Лейбницу? Даже если его метафизическая теория спорна, она поражает смелостью и глубиной, логикой и интуицией математически мыслящего гения, опередившего время.

Перефразируя Н. Бора, теорию Лейбница можно назвать достаточно сумасшедшей, чтобы она была правильной для метафизики информации. Действительно, представим себе универсальную субстанцию Лейбница с позиций современного знания. Для этого сравним свойства и функции монад с соответствующими атрибутами известных на сегодня субстанций и моделей Универсума. Вот эти свойства и функции: разнообразие, память, восприятие, представление, репликация, управление, внематериальность, внеэнергетичность, перевоплощаемость, иерархичность, неделимость. Анализ показывает, что в наибольшей степени аналогичными свойствами и функциями обладает информация. Следовательно, феномен информации может рассматриваться как возможный претендент на роль универсальной психофизической субстанции.

В метафизической монадологии одной из самых значительных и незаслуженно умалчиваемых отечественных религиозных философов Е.П. Блаватской ("Тайная доктрина. Т. 1. Космогенезис) эзотерическая система духовных монад иерархична, как и у Лейбница, перевоплощаема (перекодируема) в процессе эволюции от "минеральной монады" к "божественной монаде", т.е. от рудиментарных форм отображения материи до высших форм – эзотерического знания. С позиций метафизики информации подобная концепция есть эзотерическая форма информационного монизма, где рудиментарные полевые формы отображения внутренней информации материальных тел восходят к высшей форме информации – знанию, претерпевая при многошаговом восхождении последовательность информационных процессов с кодированием-декодированием информации и повышая на каждом шаге ценность информационного кода.

Но для Блаватской эзотерические монады – не субстанция как первооснова. В качестве последней Блаватская провозглашает "единое сокрытое Пространство"– то, что было, есть и будет, несмотря на судьбу Вселенной и богов – есть они или нет их. Есть, было, будет – атрибуты времени, которое Блаватская считает иллюзией, создаваемой последовательными чередованиями состояний сознания на протяжении странствования в вечности. Время связано с пространством, оно вторично по отношению к пространству. К этому выводу теософ-философ Блаватская приходит вслед за ученым-философом Лейбницем и оба – задолго до современной физической теории пространства-времени.

Таким образом, космогенетический монизм Блаватской сводится к пространству как универсальной субстанции, психофизический монизм Лейбница – к монадной субстанции, близкой по своим свойствам к информации. Обе монистические концепции предвосхищали метафизическую субстанционально-информационную философскую концепцию.

Автор осознает опасность неосторожных аналогий и классификаций, абсолютизации сходств и различий, в частности, между монадами и информацией, уповая лишь на метафизический характер своей рефлексии, что вряд ли простительно в науке без должных оснований. Правда, аналогию следует признать мощным методологическим средством и в науке, но лишь на этапах формулирования теорий, догадок, гипотез, что близко соприкасается с философией. Кроме того, мышление о старом в современных понятиях означает мыслить исторически, т.е. "проделать те изменения, которые претерпевают понятия прошедших эпох, когда мы сами начинаем мыслить в этих понятиях" (Х. Гадамер).

Монизм как онтологическая интенция (намерение, замысел, цель) не был чужим и для философов ХХ в. Так, австралийский философ Д. Армстронг полагал, что в основе ментального лежит физическое, связующее мозговые процессы с действиями, а за физическим скрываются пока неизвестные физические законы и субстанции. Американский философ Д. Дэвидсон не сводит ментальное к физическому, полагая, что статистическая корреляция между психическими и физическими явлениями не тождественна их каузальным зависимостям. И тем не менее, свою теорию он называет "аномальным монизмом", поскольку корреляция все же есть и за ментальным – непознанные состояния физического плана. В сущности, к подобному монизму призывает и американский философ Т. Нагель: "… построить – как часть научной теории сознания – третье понятие, из которого непосредственно вытекают и ментальное, и физическое и благодаря которому их актуальная необходимая связь друг с другом станет для нас прозрачной".

Итак, основные положения метафизической концепции информационного монизма могут быть сформулированы в следующем виде:

1. многообразие мироздания – проявление информационного разнообразия;
2. все смыслы сущего суть содержание внутренней информации сущего, все значения смыслов – информационные символы (знаки, коды), все взаимодействия – информационные (информационно-энергетические) процессы;
3. делимость информации (в отличие от материи) исчерпаема, конечна, а будучи рассеянной (диссипированной), информация может быть восстановлена;
4. информация существует в материи, сознании и в их отношениях, одновременно являясь их сущностью – подобно смыслу, который является сущностью текстов и отношений между текстами;
5. информация – текст на языке природы, самоотображение Универсума, частично данное в актах его познания и отражения.

Монизм, дуализм и классическая метафизика (онтология), могут, конечно, с позиций постмодерна иметь только историко-философское значение. Но мы все же склонны считать (пусть и вопреки господствующим ныне научно-философским парадигмам), что философские вопросы, будучи однажды поставленными, никогда не найдут окончательного ответа. Философские проблемы вечны (например, проблемы любви и Бога), а каждая эпоха должна их переосмысливать заново.